Главное внутри

Интервью журналу Fassion Community

Что на самом деле происходит у нас внутри — и почему это важнее, чем кажется? Мы поговорили с психоаналитиком Денисом Куличковым о том, что такое душа и психика, в чем состоит работа психоаналитика, и почему даже рядом с другими мы всё равно остаемся наедине с собой.

Fashion community: Если бы вы объясняли инопланетному разуму, что такое душа и психика, как бы это звучало?

Денис Куличков: Я бы говорил про фантазии, про сознательные и бессознательные. Именно через них мы как-то себе и объясняем то, что в данный момент значат наши телесные ощущения и появляющиеся у нас эмоции. Через них мы формулируем смысл происходящего с нами. Вообще, основа психоанализа — жизнь во внутреннем мире. Внешняя реальность воспринимается скорее как нечто дополняющее. И весь вопрос в том, как мы справляемся с этим внешним миром. Какой смысл мы придаем получаемым из него сигналам, и ситуациям, которые в нем происходят.

Человек об этом не задумывается, это происходит автоматически, но именно этим он и занят все время - толкованием внешнего опыта через мир своих фантазий. Мы все это делаем — просто у каждого свой способ.

FC: Получается, разрешение внешних проблем не является главной целью психоанализа? Ты разбираешься с внутренними — и вслед за этим постепенно начинают меняться внешние обстоятельства?

Д.К.: Внешние проблемы часто и обусловлены внутренним состоянием. Всем нам знакомы ситуации, когда человек чрезмерно реагирует на какое-то незнакомое казалось бы событие. Окружающие могут недоумевать по этому поводу: с чего вдруг такая реакция? А оказывается, для самого человека это действительно непереносимо. Его внутренний «стакан» уже полон, и даже маленькая капля вызывает переполнение — эмоции буквально «протекают» наружу. Человек не справляется с тем объёмом чувств, которым он уже переполнен.

Это может проявляться во всём: в том, как он воспринимает внешний мир, в психосоматике, в психических расстройствах. На самом деле всё ключевое, всё основное — внутри человека. Работа психоаналитика как раз и заключается в том, чтобы помочь человеку познакомиться с тем, как он устроен «внутри». И это все-таки процесс не быстрый.

FC: Почему вы выбрали именно психоанализ как свой профессиональный метод?

Д.К.: Потому что такой описательной базы нет ни в одном другом направлении. Это очень сложный метод. В том числе и в плане требований, который он предъявляет психоаналитику: уметь молчать, накапливать информацию, как вербальную так и чувственную, и делать очень аккуратные и своевременные вмешательства.

FC: То есть психоаналитик работает, как детектив?

Д.К.: Не совсем. Аналитик занимает куда менее активную позицию. Это скорее «серая фигура», которая в основном ждет. И этому ожиданию нужно научиться — чтобы дать человеку пространство самому развернуть свою историю, и часто это происходит не в форме слов.
Иногда мы можем предложить интерпретацию и посмотреть, как она отзовётся, как человек её воспримет. Подействовала ли она на него, и если да, то как именно?

Иногда во время сессии психоаналитик может даже перестать понимать, о чём говорит человек. И это почти всегда сигнал: сейчас мы коснулись чего-то очень сложного и болезненного - самого центра психических конфликтов, уязвимой и не оформленной части психики. Речь о чем-то раннем в плане развития личности, это в принципе можно назвать психотическим ядром. Сложность в том, что это ядром невозможно просто «прочитать», оно не поддаётся мгновенному объяснению, его можно только постепенно собирать, как мозаику, через мельчайшие фрагменты, которые анализант разбрасывает как хлебные крошки. Мы находим их через сны, метафоры, обрывки фраз и свои собственные ощущения рядом с человеком.

FC: А может ли человек без психоанализа сам разобраться со своими внутренними проблемами?

Д.К.: До определённого уровня — да. Человек действительно может научиться себя анализировать. Но есть вещи, которые без внешнего взгляда просто невозможно заметить.
Это не обязательно самые темные уголки. Ведь кто-то с огромным энтузиазмом может выдавать свои внутренние убеждения за реальность. И мы все так часто делаем, даже не замечая этого.

И здесь самое важное — побыть рядом с человеком, на время стать им самим. Вот только так и можно уловить некоторые важные для человека вопросы и задать ему их.

FC: Вы верите в понятие «нормальности» или это выдумка?

Д.К.: Аналитик, конечно, держит в голове определённые нормы. Не социальные, а психоаналитические — представление о том, как должно быть устроено психическое.
Эта норма размыта, но, на мой взгляд, она обязательно должна существовать. Особенно — в ситуациях, когда мы работаем с перверсиями. И не только сексуального характера, но и нарциссического: когда речь, например, идёт о «морали без морали», об абсолютной уверенности — «существует только моя правда». Было бы ошибкой безоговорочно поддерживать в человеке такую установку, считая ее нормой.
В таких случаях аналитик должен обозначить, промаркировать, что, по его мнению и его ощущениям, приближено к психической норме. Человека это, по крайней мере, может заставить задуматься, а со временем и подвергнуть эту установку сомнению.

Норма всё-таки должна быть. Нельзя просто сказать «всё нормально» — и идти дальше, как будто ничего не происходит.

FC: Какой миф о профессии психоаналитика вам чаще всего приходится разрушать? Почему он так живуч?

Д.К.: Миф о том, что я могу всё сразу понять в человеке, назвать причину его проблем и дать готовое решение. Это лишь выражение очень инфантильного желания: чтобы кто-то извне пришёл и быстро решил все наши проблемы.
Если оглянуться вокруг, видно, как активно пропагандируется идея быстрого избавления от неудовольствия: «Если тебе плохо — уходи», «Если тревожно — сделай вот это, и сразу станет легче», «Приходи к нам, у нас хорошо", и так далее.
Но дело ведь совсем не в этом. Настоящая цель — научиться выдерживать фрустрацию, проживать неудобные состояния, а не убегать от них.
Это, по сути, желание встретить идеальную мать. Есть такая гипотеза, и я её разделяю: младенец рождается с бессознательной уверенностью, что его уже ждут, что будет мать, будет отец. И он надеется, что эта пара сможет всегда «обработать» все его переживания, выдержать их и избавить его от любой боли, от любого разочарования.

Именно такого человека или даже такую ситуацию мы и ищем потом всю жизнь: того, кто выдержит нас любыми, то место, где нам всегда будет хорошо. Это детская фантазия, с которой рано или поздно нужно расстаться. Необходимо прийти к так называемой депрессивной позиции: суть её в том, что опыт перестает расщепляться на «чёрное» и «белое». Человек учится воспринимать и себя, и других целостно — с принятием как хорошего, так и плохого. Это самая непростая задача - понять, что мы можем ненавидеть тех, кого больше всего и любим.

FC: Бывает ли в вашей практике момент, когда вы учитесь у клиента?

Д.К.: Всегда. Любой клиент чему-то учит. Иногда — через очень сложную ситуацию, которая заставляет тебя что-то искать, перечитывать, переосмыслять. А иногда — просто потому, что человек действительно умнее тебя в каких-то вопросах. Это абсолютно нормально. А иногда и потому, что рядом с ним ты проживаешь что-то свое и находишь в этом нечто новое и важное.

Роль аналитика — очень скромная. Здесь не до установки «Я знаю, как надо». Часто бывает, что клиент выходит из анализа и говорит: «Да ничего особенного не произошло». Хотя за это время он поменял работу, построил отношения. И такая ситуация, хотя и может задевать нашу нарциссическую часть, все равно является успехом — потому что все эти изменения он полностью присваивает себе. Не «мне помогли», а «я справился». А значит, в будущем он будет искать помощь в себе. И это прекрасно. Это один из лучших вариантов завершения работы.

FC: Когда человек в процессе психоанализа узнаёт что-то абсолютно новое про себя, коллапсы неизбежны или это необязательно?

Раньше существовало такое правило для людей, проходящих психоанализ: не принимать во время него никаких решений. Сейчас жизнь стала быстрее и такое правило, на мой взгляд, излишне. Мы разбираемся, насколько то или иное решение импульсивно, является ли оно следствием маниакальных защиты или отреагировавшем на то, что происходит с человеком в анализе.
Например, ко мне приходили люди, которые говорили о том, что некоторые специалисты им рекомендовали развестись, они же при этом чувствовали, что с этим решением что-то не так. И в этом вопросе мы снова возвращаемся к той самой депрессивной позиции. Она позволяет пережить и принять понимание несовершенства отношений. Вместо того чтобы разрывать их, человек имеет возможность поразмыслить о них. И может быть даже погрустить о том, что некоторых вещей у него в отношениях никогда не было и не будет. Это не значит, что нужно оставаться в отношениях во чтобы то не стало. Речь о том, что союз двух людей очень многогранный и непростой феномен.

У меня в практике был случай. Когда клиент обратился с задачей принять решение о разводе. Свою проблему он описывал так: »Я не могу развестись с супругой. У нас восемь лет нет никаких интимных отношений, но все равно решиться на развод я никак не могу." Мы работали где-то полгода. И за все это время мы обсуждали его брак, в общей сложности, минут сорок. И вот, через какое-то время, он мне сообщает о том, что их отношения наладились. Они поехали отдыхать, у них случилась близость, и теперь он настроен на то, чтобы эти отношения отстроить заново. Казалось бы, как такое возможно, когда мы даже не обсуждали его супружескую жизнь? Можно предположить, что на самом деле на свою избранницу он лишь проецировал какие-то собственные аспекты личности и им же и противостоял. Возвращаясь к началу нашей беседы - его собственный стакан переживаний был полон.

FC: Получается, люди приходят к вам, чтобы узнать о себе самые элементарные вещи?

Скорее те, о которых сам человек может и не знать. В профессиональном сообществе у психоаналитиков репутация людей, исследующих самые тёмные уголки личности. Для нас табуированные темы вроде насилия или смерти достаточно привычны, но многие люди их очень боятся.
Если мы посмотрим на мифы, на старые сказки — они же ужасно страшные. Но это отражение внутреннего мира человека, и я бы даже сказал ребёнка. Эти сказки нужны, потому что в малыше с самого начала есть фантазии — уничтожить, «съесть» плохой объект. Чтобы не направлять эту агрессию на мать, он расщепляет ее образ: на хорошую (в сказке это будет фея) и плохую (а это будет ведьма). Отсюда, например, и некоторые фобии - «под моей кроватью приведение». Слушая сказки, ребенок по сути видит как герои справляются со злодеями. Проживая эти моменты, он и сам снижает накал своих чувств, и таким образом учится с ними жить.

Можно сказать, что и психоаналитик пытается понять «миф» человека напротив. Найти в нем страшных ведьм и людоедов, познакомиться с ними, узнать, что они созданы самим анализантом, увидеть, что не так уж они и страшны и вернуть их в «родной дом» - в свою психику.

FC: Вам приходится сталкиваться с непростыми историями. Бывает так, что они эмоционально цепляют и становится тяжело? Есть ли у вас техника безопасности?

Д.К.: Всегда цепляют. Я не верю, что можно погрузиться в ситуацию человека и при этом совсем не соприкасаться с ней. Это невозможно.
Бывает ли тяжело? Конечно. Есть даже такой феномен — индуцирование психозом. Но есть и менее экстремальный вариант, например, когда прямо во время сессии ты вдруг теряешь способность мыслить. Воспринимать факты, анализировать их, выстраивать хоть какие-то гипотезы. Это не связано напрямую с тем, что человек рассказывает, и вовсе не обязательно, чтобы история была трагичной.

Здесь речь о таком феномене, который называется «проективная идентификация».

Человек так мощно «выталкивает» в тебя свое определённое переживание, требование, образ — что ты сам не замечаешь, как начинаешь играть ту роль, которую он бессознательно тебе приписывает. И ты можешь даже начать вести себя соответствующим образом, то есть участвовать в разыгрывании его «мифа».
Бывает и по другому - сама история, рассказанная клиентом, настолько трагична, что и после сессии она ещё долго живет в тебе. Ты даже можешь начать воспринимать происходящее в твоей жизни через призму этих переживаний. Она попадает в какие-то твои собственные ранимые места. И тогда ее невозможно просто взять и выбросить — история остаётся, работает внутри тебя. И ты работаешь с ней, чтобы к следующей сессии ее «переварить». Это может быть очень важным для клиента, хотя и не осознаваемым им: чтобы психоаналитик почувствовал и смог это прожить.

Но, конечно, всегда есть грань. И выдерживать ее помогают регулярная собственная терапия, супервизия и спокойная, стабильная личная жизнь.

FC: Правда ли, что у художников, писателей, режиссёров часто особое чутьё на внутренние миры людей?

Д.К.: Скажу так - хороший писатель или художник чувствует внутренний мир человека даже глубже, чем психоаналитик. Обратите внимание - чувствует, но не всегда умеет с этим обращаться. Для меня, кстати, классика - неразлучный спутник. Это вообще отдельная радость - находить в литературе или кино нечто необъяснимое логикой, но сформулированное в психоаналитической теории: следы внутренних бессознательных переживаний.
Язык искусства - то же самое, что коммуникация матери и младенца. Как они вообще друг друга понимают - не задумывались? Это, в принципе, невозможно — угадать точно, чего хочет младенец. Но мать часто каким-то образом считывает и расшифровывает его желания. Кто-то назовет это интуицией - мы называем это бессознательной коммуникацией.
Все дело в том, что при общении двух людей кроме вербального уровня коммуникации присутствует и некий другой язык. Именно поэтому некоторые люди вызывают у нас необъяснимую усталость или раздражение. Нечто в них отзывается в нас чем-то инородным, изматывает или заставляет страдать. Это может быть связано как порушенностью психики оппонента, так и с тем, что задеты наши собственные струны души, о которых не хочется вспоминать.

Это и есть та область, в которой проходит психоаналитическая работа - пересечение двух психических миров. И то, что происходит в месте этого пересечения поддается лишь логике искусства.

FC: То есть мы вообще не способны видеть другого человека таким, какой он есть?

Д.К.: Это очень сложно. Почти невозможно. Мы всегда что-то проецируем в другого — своё, внутреннее — и тем самым невольно заставляем его реагировать, вести себя определённым образом. Мы не просто смотрим — мы заполняем человека собой. Мы расшифровываем его образ через язык своей психики.

FC: Можете назвать признаки, по которым человек может понять: всё, пора к психоаналитику?

Д.К.: Честно говоря, я думаю, что психоанализ нужно попробовать каждому. Это может быть лучшим решением в жизни. Конечно, придется потерпеть, для начала поискать своего аналитика, многое вместе с ним пережить, конечно, речь не только о приятном. Но это того стоит.

Есть очень точная фраза про психоанализ, которая мне нравится: "Ничего не поменялось, но изменилось всё". Это про то, что у нас в принципе многое для счастья уже есть, но по какой-то причине мы не используем возможность получать от этого удовольствие. Я не говорю о том, что нужно просто научиться наслаждаться жизнью. Кончено, нет. Я говорю о том, что нужно научиться понимать эту жизнь, и впервую очередь жизнь психическую, внутреннюю, фантазийную.

Психолог, психоаналитик Куличков Денис